Вопрос доверия никогда не был для меня слишком сложным. Я, по-детски деля людей на хороших и плохих, всегда знала, на кого могу положиться, и кому могу доверить себя полностью, а кого стоит избегать и ни в коем случае не позволять вводить себя в заблуждение. Хотя, казалось бы, в моей жизни случилось множество событий, которые должны были заставить меня изменить отношение к этому вопросу. Но в последнее время жизнь стала более спокойной, и я снова смогла составить для себя список тех людей, кто заслуживал моего доверия и, вроде бы вернуться к тому состоянию уверенности, которое было присуще мне раньше. Моуди часто любил повторять одну и ту же фразу: «Полная Бдительность!», рычал он, заставляя нас подпрыгивать от испуга. Но я никогда не умела быть столь подозрительной, и если человек не раз показывал себя с лучшей стороны, я предпочитала верить ему. Постоянное ожидание подвоха превратило бы мою жизнь в ад. Но вот, когда в руках профессора Снейпа оказалось мое обещание выполнить любую его просьбу, я начала сомневаться. Я доверяла ему, но можно ли НА САМОМ ДЕЛЕ доверять человеку, когда он обладает таким оружием против вас? Я уверяла себя, что он никогда не потребует ничего, что причинит мне вред, и, в принципе, на то были причины. Никогда раньше он не делал ничего, что могло бы действительно угрожать моему физическому или психическому здоровью, но напротив – защищал всех нас. Не думаю, что стоит принимать во внимание его постоянные придирки и наши сложные взаимоотношения в последнее время. В конце концов, если он потребует от меня чего-нибудь вроде «ежевечерних взысканий до конца учебы» или «молча сносить все оскорбления», я переживу. Потому что первое будет хоть и жестоко, но терпимо, а второе я и так пообещала себе делать после треклятого дня рождения. Но маленький червячок сомнения, намекавший, что фантазия профессора может подсказать ему что-нибудь более изощренное, не давал мне покоя. Следующие два дня прошли почти незаметно. Уроки, работа над зельем почти в полной тишине. К Гарри и Драко я не заходила, поскольку свободное от работы со Снейпом время проводила в библиотеке, составляя сочинение для профессора МакГонагалл и выполняя задание по Нумерологии, оказавшееся очень сложным и требующим полной концентрации. Но вот, наконец, настала суббота, а значит – поход в Хогсмид. Харпер поджидал меня, Рона и Джинни внизу у входа. Стульчик весело бежал рядом, предвкушая долгую прогулку. Пока мы шли до деревни, Рон весело болтал о матче по квиддичу между аргентинской командой La Escoba Nueva и Wirbel, представительницей Германии. На этом матче, состоявшемся неделю назад, был поставлен рекорд по количеству повреждений. Каждый игрок каждой команды получил хотя бы один перелом, вывих или сотрясение мозга. Более жестокой игры, по словам Рона, магический мир не видел. Джинни тут же вспомнила другой случай, когда встретились две команды, совершенно разные по уровню мастерства, и тогда ловцу досталось столько ударов бладжерами, сколько никому и не снилось. Слово за слово, брат и сестра настолько увлеклись историями из жизни игроков в квиддич, что совершенно забыли о нас с Харпером. Последний тут же воспользовался ситуацией и начал разглагольствовать о том, как не выносит грубость и драки. - О чем же ты думал, когда назначал дуэль профессору Снейпу? – спросила я, когда рассуждения молодого человека показались мне слишком затянутыми. - О тебе, конечно! – воскликнул он, но тут же взглянул мне в глаза несчастнейшим взглядом, - Извини, я не хотел. Просто мне так тяжело сдерживать свои чувства. Но я постараюсь, я ведь сильный. Я хотела было заметить, что иногда он бывает излишне патетичным, но не стала, пожалев его чувства. В конце концов, в последнее время я очень отчетливо поняла, как чувствует себя человек, когда кто-то, кому он хочет понравиться, груб с ним. А Харпер все еще хотел мне понравиться, в этом у меня не было сомнений. - Ничего, я понимаю, - ответила я, вздохнув, - И всё же постарайся в следующий раз не ввязываться в такие переделки. Если бы профессор Снейп не уехал, я бы сейчас выбирала цветы на твою могилку. А на надгробном камне написали бы «Здесь покоится Чосер Харпер, совершивший самое изощренное самоубийство, какое видел мир». Честно говоря, я вообще удивлена, что профессор оставил это дело. Это на него совсем не похоже. Харпер некоторое время молчал. - В самом деле, это очень странно, что он как будто о нем забыл, - произнесла я, на это раз задумчиво. - Вообще-то… - проговорил слизеринец неуверенно. Я вопросительно подняла брови и посмотрела на него. - По правде говоря… Он закусил губу и посмотрел куда-то вдаль. - Я не должен говорить об этом, - сообщил он, наконец, слова определенно давались ему с трудом, - Но дуэль в некотором роде состоялась. - В каком смысле? – спросила я, не сумев скрыть удивления. - Я пришел к профессору Снейпу в то утро, когда он уехал. Гермиона… я совершенно точно не должен говорить об этом, извини, - сказал вдруг он. Но я, конечно, не могла оставить этого просто так, теперь, когда знала, что есть что-то еще, о чем я и понятия не имела. - Нет уж, говори, раз начал, - настойчиво произнесла я. - Нет, это нечестно по отношению к моему декану. Я пообещал ему, что ни одна живая душа не узнает об этом, и я сдержу обещание. На этот раз губу закусила я. - Эй, Гермиона, - позвал меня Рон, - нам с Джинни нужно зайти за полиролью для метел. Вы с нами? - О, нет. Увольте, - ответила я, прекрасно зная, что это непременно обернется получасовым пребыванием в магазине, полном метел, всяких приспособлений по уходу за ними и прочей ерунды, - Мы подождем вас здесь. Тем более, Стульчику вряд ли можно входить в магазины. Мистеру Флюму не понравилось, когда мы зашли с ним в Сладкого Герцога. Рон кивнул, и они с Джинни исчезли из виду. - Итак, Харпер, расскажи, что произошло между тобой и профессором Снейпом, - тут же сказала я заговорщицким тоном. - Я не... - Отказ не принимается, - подумав мгновение, я коснулась его руки, - Ты же не хочешь расстроить меня, Чосер? Прикосновение ли, или то, что я впервые назвала его по имени, развязало ему язык. - Что ж. Но помни, ты сама меня попросила. Итак, когда я пришел к профессору, он выглядел как-то… скверно. И тогда я сказал ему, что пришел из-за дуэли, но вижу, что он, кажется, не здоров, и будет лучше, если эта дуэль не состоится. Но профессор не согласился со мной, сообщив, что это невозможно, и коль скоро я вызвал его, то не должен быть таким трусом и теперь пытаться увильнуть. Я пытался объяснить ему, что дело вовсе не в этом, но я просто не хочу сражаться с соперником, который слабее меня. Но ведь его невозможно уговорить! Я согласно кивнула, пытаясь представить, насколько ужасно должен был выглядеть Снейп, чтобы Харпер решил, что профессор слабее его. Я видела Харпера на защите от Темных Искусств, и могу сказать, что он никогда не блистал. Хотя, как представитель чистокровного семейства, знал несколько фамильных заклинаний, которые передаются из поколения в поколение. И, кроме того, у него были определенные способности к невербальным заклинаниям. - Тогда мы прошли в класс зелий – разговор проходил в его личном кабинете – встали спиной друг к другу, сделали по десять шагов, и в тот момент, когда я развернулся и кинул невербальное заклинание, которому научил меня отец, то понял, что с профессором что-то не так. Он тоже развернулся, но слишком медленно. Я удивился, поскольку знал о его прекрасной реакции. А он даже не успел произнести заклинание. От моего он упал на пол и его начали бить судороги, но я тут же снял свое проклятье. Я не могла поверить в то, что он рассказывал. - Бедный профессор Снейп! – воскликнула я, - Он, должно быть, чувствовал себя совершенно ужасно! Что же с ним случилось? Я тяжело дышала, пытаясь вообразить, что за напасть постигла профессора Снейпа, что он проиграл дуэль своему студенту. - Бедный-то бедный, - продолжил Харпер, после некоторой паузы, - но когда он встал, то вместо того, чтобы признать поражение, бросил в меня сильнейшее проклятие. Кровь начала покидать мое тело, жуткая боль скрутила все внутренности. Я едва не погиб. Я огромными глазами уставилась на юношу. Удивленная, медленно опустилась на Стульчик, который как раз оказался рядом, видимо, почувствовав мое состояние. - Он не имел права так с тобой поступать, это… это просто бесчестно! - К счастью, все обошлось, - произнес он успокаивающе, - Профессор вовремя остановился и сам залечил меня. Когда я пришел в себя, то сказал, что несмотря на то, что он проиграл дуэль и едва не убил меня, я никому не скажу о произошедшем. Ведь это позорит честь моего декана! Я не из тех, кто стал бы гордиться подобным. Но ты так просила меня рассказать, зная, как сложно мне отказать тебе. Да, к тому же, это имеет к тебе некоторое отношение. - Да, ты правильно сделал, что рассказал мне, - произнесла я, несколько потерянно, - Хотя мне трудно во все это поверить. Тут вернулись Джинни и Рон. Мы пошли гулять по Хогсмиду, заглядывая в разные магазинчики, и, наконец, оказались в Трех Метлах. Мадам Розмета, к счастью, позволила нам войти со Стульчиком, только Джинни пришлось на него сесть. Ребята весело болтали, а вот я была задумчива и тиха. История Харпера потрясла меня до глубины души, и особенные душевные страдания доставляло то, что я не знала – на чьей я стороне. Казалось бы, Харпер поступил честно и благородно, в итоге чего пострадал. Но с другой стороны – в каком же состоянии должен был быть профессор Снейп, чтобы позволить произойти подобному! Мое сердце разрывалось от жалости к нему, и в то же время – от разочарования... Да, это чувство, оно горше чем девяносто девяти процентный шоколад и кофе без сахара. Наконец, настала пора возвращаться в Хогвартс. Я была очень рада этому обстоятельству, так как общество Харпера стало тяготить меня как никогда. Считая его виновником, пусть и невольным, этой истории с дуэлью, я, сама того не желая, злилась на него. Когда мы уже вошли в школу, Рон и Джинни сказали, что собираются пойти навестить Гарри и Драко, которые, по официальной версии, снова оказались в Больничном Крыле. Мне же нужно было идти в библиотеку, но я пообещала, что присоединюсь к ним позже. Харпер вызвался проводить меня, и мы вместе направились к перемещающейся лестнице, чтобы подняться на пятый этаж. Уже когда мы оказались в пустынном в субботний вечер коридоре, ведущем в библиотеку, он вдруг коснулся моей руки, призывая остановиться. - Гермиона, насчет той истории с профессором Снейпом… - Да? - Я бы попросил тебя никому о ней не говорить. Особенно самому профессору. Для него мысль о том, что тебе все известно, будет невыносимой. Я согласно кивнула. - Конечно, я понимаю. Намерившись идти дальше, я попыталась сделать шаг, но почувствовала, что Харпер взял меня за руку. - Гермиона, я… Он хотел что-то сказать, но затем взгляд его устремился в темноту коридора за моей спиной, и в следующий момент он притянул меня к себе и поцеловал. Каким был этот поцелуй, я сказать затрудняюсь, потому что удивление, которое обрушилось на меня в тот момент, а затем шок от последующих событий напрочь лишили меня возможности прочувствовать момент и осознать свои эмоции. Уверена лишь, что это не было приятно. А последующие события, о которых я упомянула, начались с того, что я услышала звенящий от гнева голос профессора Снейпа. - Мистер Харпер. Мисс Грейнджер, - произнес он. Я отскочила от слизеринца, который менее охотно убрал руки с моей талии, и испуганно уставилась на профессора. Его взгляд вызвал во мне непреодолимое желание оправдаться. - Профессор, сэр, я не имела в виду. Мы просто… Это Харпер, он… - Оставьте свои заикания для профессора МакГонагалл, мисс Грейнджер, - произнес холодно он, - Минус двадцать баллов с Гриффиндора за неподобающее поведение в стенах школы. - Но сэр! – воскликнула я, против воли, однако тут же умолкла. - Не хочу ничего слышать от вас, распущенная, испорченная девчонка, - отрезал в свою очередь профессор с такими интонациями, что я почти поверила в то, что являюсь отвратительнейшим созданием в Британии. Причины сего крылись, вероятно, в том, что в это верил Снейп. Снейп, который, было, вознамерился уйти гордой поступью, оставив нас упиваться собственным позором. Но в последний момент он передумал и сообщил: - Вы противны мне, мисс Грейнджер. У вас нет никаких понятий о приличиях. Я промолчала, не желая спорить. - Вы не просто ветреная, пустоголовая дурочка, каких я видел много. Вы – тот самый отвратительный тип женщин, падких на бравады и широкие жесты, которые купаются в мужском внимании, не разбирая, кто с ними рядом и почему, погрязая в пороке и разврате. Обида обожгла мое сердце, но я проглотила и это, не желая злить его еще больше. - Если бы у вас была хоть капля собственного достоинства, вы бы никогда не стали связываться с этим ничтожеством, - произнес, наконец он, указывая на Харпера. На этот выпад не ответить я не могла - во мне заложено вечное стремление бороться за права униженных и оскорбленных. Я могу стерпеть многое, если придется, но когда вижу, как угнетают ни в чем неповинных людей – или других живых существ – во мне просыпается мощнейшее чувство, с которым невозможно совладать. Сердце сжимается, как от боли, щеки вспыхивают, нескончаемая энергия ищет выхода, и, как правило, находит его. - Ничтожеством, сэр? Ничтожеством? Да как вы смеете так его называть! Вы даже пальца его не стоите, - сказала я, едва сдерживая рвущийся наружу крик, - Вы не имеете никакого понятия о достоинстве, иначе никогда не поступили бы с ним так, как поступили. - Гермиона, - тихо произнес Харпер, хватая меня за руку. - Простите? – произнес Снейп, сложив руки на груди и глядя на меня со смесью веселого любопытства и едва сдерживаемого гнева. - Вы знаете, о чем я говорю, - ответила я. - Гермиона, я прошу… - снова произнес Харпер. - Не имею малейшего представления, просветите меня, мисс Грейнджер. Профессор чуть приблизился ко мне, грозно нависая над моей маленькой хрупкой фигуркой – такой, по крайней мере, она казалась мне в тот момент. Но ощущение быстро прошло, и, питаемая гневом, я заставила себя перебороть страх и ответить: - Я говорю об инциденте с дуэлью. - Гермиона, замолчи, - строго приказал Харпер, но я не обращала на него никакого внимания, все мое существо сейчас было способно воспринимать только один голос, реакцию только одного человека, и только его эмоции. Снейп же, кажется, сохранял способность различать и посторонние, кроме моего голоса, звуки. - Нет-нет, мистер Харпер, я настаиваю. Мисс Грейнджер, продолжайте. - Когда он пришел к вам, чтобы выполнить вызов, вы плохо себя чувствовали, и Харпер предложил вам отказаться от дуэли. Но нет, вы слишком упрямы, слишком горды и тщеславны, чтобы принять заботу. Вы так жестоки, что не упустите момента, чтобы выместить злобу на ком-нибудь. Хотя вам было прекрасно известно, что Харпер слабее вас, и вы без труда можете победить его. Конечно, возможно, тогда вам показалось, что ваши силы равны из-за вашей слабости, но это не меняет того, что вы отвергли предложение Харпера отменить дуэль. Профессор смотрел на меня с удивительным спокойствием, и мой энтузиазм немного поутих. На какое-то время я замолчала. - Продолжайте же, мисс Грейнджер, мне очень интересно. - То, что вы не смогли принять поражение от его руки и нанесли удар, когда он этого совсем не ожидал… я могла бы ожидать от вас многого, но не такой подлости. Эти слова я произнесла более спокойно, с нотками сожаления в голосе. Профессор же, кажется, наоборот, распалился пуще прежнего. - Поражение? – спросил он, сохраняя вежливый тон, но по его лицу и позе было очевидно, что он едва сдерживает гнев, - Должен сказать, мисс Грейнджер, сейчас меня интересует не столько то, что наговорил вам этот крысеныш, а то, как вы могли в это поверить. Неужели вы действительно считаете меня настолько низким человеком, который… Я испуганно отпряла, когда руки Снейпа сжались в кулаки. На какое-то мгновение мне показалось, что он хочет ударить меня. - Харпер! – прорычал он вдруг. - Да, сэр? – тихо отозвался слизеринец. - Вон с глаз моих. Сейчас же. И мой «рыцарь» скрылся с места преступления в мгновение ока, оставив меня на растерзание бешеному тигру. Глядя на профессора, я начала медленно отступать к библиотеке. - Стоять, - приказал он, и я замерла, не смея дышать. - За мной, - бросил он, и, развернувшись на каблуках, понесся по коридору к узкой винтовой лестнице, по которой можно было спуститься в подземелья. Замешкавшись лишь на секунду, я поспешила за ним, понимая, что сердить его еще больше не стоит. Да и разговор не был окончен. Когда мы оказались в его кабинете, он наложил на двери Запирающие и Заглушающие чары, снял с одной из полок тяжелую каменную чашу с рунами по краю и поставил её на стол. Движения его были резки, а выражение лица выказывало упрямую решимость. - Я понял, что вы считаете меня полным ничтожеством, раз смогли поверить мистеру Харперу, и отсюда делаю вывод, что не поверите моим словам. Посему я предлагаю вам своими глазами увидеть, что произошло в то утро. Сказав это, он прикоснулся палочкой к виску, и серебристая нить потянулась от его головы к кончику палочки. Когда воспоминание оказалось в Думосбросе, коим и являлась каменная чаша, профессор резким жестом предложил мне подойти. Когда я оказалась рядом, он двумя пальцами коснулся моего плеча, заставляя склониться над чашей, и только светящаяся субстанция коснулась моего лица, как меня закружил водоворот. Я оказалась в том же кабинете, в каком и была секунду назад, но только профессор Снейп сидел за своим столом, склонившись над пергаментом так низко, что его черные волосы вполне могли размазать чернила, наносимые тонким белым пером. Он был сосредоточен, но при этом абсолютно спокоен. Внезапно раздался стук в дверь. Когда Снейп дал разрешение войти, в комнату просочился Харпер. Он встал перед столом своего декана, исследуемый цепким взглядом черных глаз. - Чем я могу помочь, мистер Харпер? – спросил профессор с холодной вежливостью. - Сэр, я хотел поговорить с вами о том, что произошло вчера. Я понимаю, что вел себя совершенно недостойно, и совершенно точно не должен был вызывать вас на дуэль. И не только потому, что это глупо и слишком по-гриффиндорски, но еще и потому, что любому ясно – от меня не останется и горстки пепла, стоит вам взмахнуть палочкой. Мое сердце бешено забилось. Начало было явно не похоже на то, что рассказывал Харпер, и уже тогда мне стало ясно, что мерзавец просто обманул меня. На душе стало беспокойно, но увлеченный диалогом, разум еще не до конца осознал всю унизительность, весь ужас ситуации, в которую меня завел мой острый язык. - Но вы должны понять меня, сэр, - продолжал тем временем Харпер, - Гермиона Грейнджер должна принадлежать мне, и ради её расположения я готов изображать доблестного рыцаря. Но изображать и быть – совершенно разные вещи. Я не настолько глуп, чтобы идти на верную смерть ради «чести прекрасной дамы», зато достаточно находчив – прошу простить мне мою нескромность – чтобы ИЗОБРАЗИТЬ этот шаг. - И что же вы предлагаете, мистер Харпер? – спросил Снейп, брезгливое выражение сменило бесстрастную маску. - Я предлагаю сочинить какую-нибудь историю, которая удовлетворит и вас, и меня. Сэр, мы можем сказать, что дуэль не состоялась по определенным обстоятельствам… - Для этого нет необходимости. Если кто-либо, в том числе она сама, спросит меня о том, что произошло, я не стану лгать, и отвечу, что вы попросили аннулировать вызов… Однако, сегодня я вынужден покинуть Хогвартс на несколько дней, возможно на неделю. Если бы вы не пришли спозаранку, то, несомненно, не застали бы меня, - многозначительно закончил он, а затем, после паузы, добавил, - Быть может, мисс Грейнджер ко времени моего возвращения забудет о вашем намерении устроить драку ради её снисходительной улыбки. Харпер расплылся в довольной улыбке, которую мне видеть раньше не доводилось, и ответил: - Это прекрасно, сэр. Я уверен, что через неделю все её мысли буду занимать только я, а о вас она уже и не вспомнит. Я взглянула на профессора, чтобы увидеть его реакцию на эти слова, но тот уже склонился над своим пергаментом, выцарапывая на нем мелкие буквы. - Вы свободны, - бросил он. Когда Харпер уже коснулся ручки двери, профессор Снейп, все еще не поднимая головы, холодно произнес: - В любом случае, не думаю, что вам удастся завоевать её сердце. Она слишком умна для вас. Харпер уже стоял спиной к профессору и ко мне, но я уверена, что слышала усмешку. - Уповаю, моя молодость и привлекательность привлекут её, а там природа возьмет свое. Спасибо, сэр, вы очень добры. Едва только за Харпером захлопнулась дверь, как профессор гневно смял пергамент, и бросил его вдогонку за своим студентом. Я, удивленная такой реакцией, хотела посмотреть, что будет дальше, но что-то вырвало меня из этой реальности, закружив в вихре, и опору под ногами я обрела только, оказавшись у чаши Думосброса. Снейп стоял рядом, держа меня за плечи. Едва я успела отметить, что он касался меня лишь пальцами, не позволяя всей ладони лечь на плечо, как он убрал руки. Некоторое время я стояла неподвижно, пытаясь осознать полученную информацию. Харпер обманул меня как последнюю дурочку. Как я могла быть так наивна? Как я могла поверить ему? Как могла решить, что профессор мог бы проиграть дуэль этому никчемному, отвратительному типу? И, о Боже, что я наговорила профессору в коридоре! Что он должен был почувствовать! Удивительно, но оскорбив другого человека, я чувствовала такую боль, словно оскорбили меня. Кроме того, я ощущала всю тяжесть вины за нанесенную обиду, и мое раскаяние за слова, обращенные к профессору Снейпу, еще никогда не было таким искренним и опустошающим. Глаза мои, отражая внутренние переживания, увлажнились, и мир вокруг стал размытым и искривленным. Заставляя себя успокоиться, судорожно сглатывая, надеясь избавиться от кома в горле, я думала о том, что теперь можно сделать. Извиниться? Разве может этого быть достаточно? Быть может, он простит меня, но никогда теперь – НИКОГДА – не сможет полюбить. Как бы ни были эгоистичны эти мысли, но они разрывали мое сердце на части. - Что ж, мисс Грейнджер, - произнес профессор достаточно сухо, - теперь вы можете идти. Надеюсь, то, что я открыл вам глаза на некоторые нелицеприятные черты характера вашего избранника, не испортит ваших чудесных отношений. Я хотела ответить, что нет никаких отношений, и не было вовсе, что мне не нужен Харпер, что в моем сердце давно поселился другой образ. Но из-за нахлынувших чувств и просящихся наружу слез, мне было сложно дышать, не то что говорить. К тому же, я не могла доверять своему голосу, подозревая, что он сорвется на середине первой же фразы, что слезы непременно польются ручьем из моих глаз и Снейп увидит самое мерзкое зрелище, какое ему когда-либо доводилось видеть. И его отвращение ко мне только возрастет. - Вы можете быть свободны, - отчеканил профессор, но я продолжала стоять, словно статуя. - Идите прочь из моего кабинета! – приказал он, и я, резко развернувшись, рванула к двери, надеясь, что он не заметит моих слез, вырвавшихся на свободу. Но в последний момент, когда я готова была повернуть ручку двери и покинуть комнату, он поймал меня за плечи, развернул к себе и гневно спросил: - Вы еще имеете наглость плакать? И что же вы оплакиваете, мисс Грейнджер? Неужели теперь, когда выяснилось, что мистер Харпер – обычный лжец, вы перестанете оказывать ему знаки внимания… а если быть точным, принимать их? Не будьте так мелочны, мисс Грейнджер, - он встряхнул меня разок, - Не будьте ханжой, вы ведь тоже далеко не ангел. - Простите меня, сэр, - прошептала я, задыхаясь, - Я так обидела вас. - Обидели? – насмешливо спросил профессор, отпуская мои плечи и отступая назад, - Вы? Не пытайтесь рассмешить меня, мисс Грейнджер. Вы не можете задеть ни одной струны моей души. Вы даже жалость вызвать во мне не способны. Тем более вам не дано обидеть меня. Но я не слушала. Я знала, им говорит уязвленная гордость и злость. Вместо столь же жгучего ответа, я произнесла: - Профессор Снейп, простите меня, прошу, я не знаю, как я могла быть так глупа, чтобы поверить Харперу. Ведь он мне совсем не нравился, почему я продолжала общаться с ним? Почему позволяла быть рядом, входить в доверие? Неужели я не видела его лживой натуры? – теперь, кажется, я спрашивала саму себя, - Но он был так обходителен, так вежлив… Снейп усмехнулся. - И снова к вопросу о вежливости, - произнес он. - Профессор Снейп… - Уходите. Я не желаю быть свидетелем этой поистине душераздирающей сцены, - язвительно сказал он. Я всхлипнула. - Пожалуйста, не надо ненавидеть меня, - мой голос был совсем тихим, но я повторила, - Не надо ненавидеть меня, сэр. Я обняла себя и прислонилась спиной к двери. Закрыв глаза, я позволила слезам катиться по щекам, оставляя холодные следы на коже. - Прекратите немедленно, - снова потребовал Снейп, - Я не терплю слезы. Я вздрогнула и открыла глаза. Затем, взмахнув палочкой в направлении собственного лица, я прошептала заклинание, и слезы бесследно исчезли. Мое лицо теперь не оставило и тени истерики, случившейся минуту назад. Профессор смотрел на меня, стиснув зубы. Я глубоко вздохнула, и произнесла: - Извините меня, пожалуйста, сэр. И за то, что я вам сказала, и за слезы. В последнее время я сама себя ненавижу за всё, что делаю, и просто глупо с моей стороны ожидать, что другие люди станут питать ко мне другие чувства. Но все же, профессор, я прошу вас, забудьте всё, что я когда-либо сказала вам. Забудьте о моем существовании. Пожалуйста. Не дождавшись ответа, я вышла из кабинета и побежала в свою комнату так быстро, словно за мной гнался тролль. Возможно, если бы я не спешила так сильно, а мой слух был более тонок, я бы услышала, как мне вслед профессор Снейп тихо произнес: - Если бы я только мог.
*** Не добежав до гриффиндорской башни и собственной комнаты, я спряталась в одной из ниш в стене коридора на четвертом этаже, и попыталась отдышаться. Сердце мое колотилось, как сумасшедшее, щеки горели, а на душе было невыразимо тоскливо. Когда дыхание выровнялось, я выпрямилась и огляделась. Вот она я, Гермиона Грейнджер, умный, как мне всегда казалось, человек, стою в темной каменной нише, под ногами хрустит что-то, жутко напоминающее крысиный скелетик, рядом никого, и можно услышать как горит факел, прикрепленный к стене. Но где бы я ни была, в каком бы нелепом месте ни оказалась, одно было неизменно, и я больше не могла скрывать это от себя. Я влюбилась в профессора Снейпа, что мне ни в коем случае нельзя было делать. И дело даже не в том – хотя это тоже важно – что он мой преподаватель, и старше меня, и так далее, и так далее. Дело в том, что эта любовь будет губительной для меня, если я ей поддамся. Он никогда не ответит мне взаимностью, и я буду постоянно страдать, осознавая безнадежность собственного положения. И в тот момент, когда я, наконец, приняла свои чувства, вдруг воспрял разум. «Ты же сильная Гермиона, - сказал он мне, - Ты справишься с этим. Главное, не давать себе поблажек, не позволять надежде касаться твоего сердца, а фантазиям завладевать сознанием. Твердость характера и сила воли не подведут тебя, только прикажи себе не поддаваться соблазнам, не позволять чувствам расцветать, но прятать их, заточая в сердце, как стыдливый секрет. Пройдет время и те оковы, которые ты налагаешь на собственную душу, сами собой исчезнут, оставив лишь пустоту. Однако это будет не сухая пустошь, но невозделанная сырая земля, готовая взрастить новые, благодатные ростки, которые принесут пользу и тебе, и тому, кто будет пожинать плоды твоей любви». Так сказал мне мой разум, так я и поступила. Я отправилась к Гарри и Драко с твердым духом и ровно бьющимся сердцем. Теперь ничто не поколеблет моего спокойствия, ничто не заставит пульс учащаться, а дыхание сбиваться. Вернулась прежняя Гермиона, всегда уравновешенная и разумная. Однако стоило мне войти в комнату мальчиков, как уверенность в собственном рассудке пошатнулась. Я совершенно точно помнила, как подошла к двери и постучала в неё. Та открылась и я вошла, как вдруг осознала, что нахожусь… на потолке. Сперва я ничего не поняла, потому что мантия задралась вверх, и я с большим трудом стянула её с себя. К моему изумлению, та подлетела к потолку. Я подняла голову, и увидела, что на потолке вверх тормашками висела вся мебель, а ребята, едва сдерживая смех, наблюдали за мной. Оглянувшись, я уже через мгновение поняла, почему пол был перекрыт деревянными балками, мои волосы стояли торчком, а голова вдруг закружилась, и появилось неприятное ощущение в носу. Оглянувшись, я увидела, что дверь начинается не от пола, но выше. - Гермиона, что ты там делаешь? – спросил Драко насмешливо. Подняв голову, которая в таком положении кружилась меньше, я потребовала вернуть комнату в нормальное положение. - Но она в нормальном, это ты почему-то оказалась на потолке, - ответила Джинни, уткнувшись затем Гарри в плечо и начав хихикать. - Прекратите сейчас же! – крикнула я, голова казалась свинцовой, а шутка совсем не казалась смешной. - Пусть спускается, - произнес Рон, видимо, услышав угрозу в моем голосе. Драко согласно кивнул. - Просто подойди к стене и иди по ней. Я не совсем поняла указания, но попыталась их выполнить. Стоило мне поставить ногу на стену, как комната словно перевернулась и теперь стена стала для меня полом, а пол и потолок – стенами. Поняв систему, я прошла, перешагнув через окно, к следующей стене, и вскоре оказалась в одной со всеми присутствующими в комнате плоскости. Голова кружилась, и я поспешила сесть на Стульчик, который, как всегда, услужливо оказался рядом. - По-вашему, это смешно? – спросила я, когда немного пришла в себя. - Вообще-то, мы с Малфоем надеялись, что ты будешь в юбке, - заметил Рон, но тут же получил суровый взгляд от Драко. - Я ни на что подобное не надеялся. Это ты со своими подростковыми желаниями только и мечтаешь, как бы заглянуть ей под мантию. - Заткнитесь оба, - приказала я, - Драко, сделай мне чай. Желания разбираться с их детскими забавами не было. Тем более что поставить их в угол или наказать я не могла. Пусть и хотелось. Драко, очевидно почувствовавший за собой некоторую вину, беспрекословно выполнил мою просьбу, как я и рассчитывала. - Гермиона, - произнес он, протягивая мне чашку и присаживаясь рядом на ручку кресла, в котором восседал Рон, - Джинни сказала, что вы ходили в Хогсмид с Харпером, и что он с тебя глаз не сводил? Я лишь пожала плечами в ответ. - Я просто хотел предупредить тебя. Это, конечно, твое дело, но если у вас действительно что-то серьезное, ты должна знать, что он тот еще малый. Не хотелось бы, чтобы он обманул тебя, или… эрм, кхм, сделал что-нибудь еще. Я с улыбкой посмотрела на блондина. Сейчас он выглядел обеспокоенным, но в серых глазах его мелькало любопытство. - Спасибо, Драко, но ты немного опоздал. Все удивленно и с некоторым испугом уставились на меня. Поняв, что теперь придется всё рассказать этим несносным шутникам, я принялась излагать события последнего часа. Лишь вскользь я упомянула собственные слезы и извинения, и уж конечно, промолчала о своих размышлениях в нише. - Какой он, оказывается, мерзавец! – воскликнула Джинни, - А мне он показался таким милым. - Малфой тоже часто кажется мне милым, - заметил Гарри, - но это не значит, что он такой и есть. Такая уж у них природа, у слизеринцев. Драко обернулся на Гарри и насмешливо поднял одну бровь. - Почему это я не милый? – спросил он иронично, - Что заставляет тебя думать, что я не такой? Гарри ответил ухмылкой. - Ну что же, если не поминать, как ты постоянно склонял меня к нарушениям различных правил, пока мы были детьми, и как пытался потом загладить вину перед Гермионой невинными взглядами и лестными словами… - произнес он, и Драко поднял руки, словно защищаясь. - Нет-нет, так не пойдет, - произнес блондин, - Кто между старым и новым не видит разницы – тому метлу в его белую…эрм… глазницу, - неловко закончил он. - Что ж, хорошо. Тогда рассмотрим тот раз, когда ты убеждал Снейпа – да-да, я знаю, профессора Снейпа, Гермиона – взять тебя в ассистенты. Как будто бы ты действительно хотел помочь… Но мы-то с тобой знаем, что, на самом деле, ты хотел добраться до хранилища зелий и стать счастливым обладателем Веритасерума. Подозреваю, что и Снейп об этом знал. - Что? – воскликнула я, - Зачем тебе Веритасерум, Драко? Он пожал плечами. - Это всегда интересно, - ответил он безразлично. - Ах ты… - я не договорила, потому что Драко приложил палец к моим губам, - Побереги силы, детка, Поттер, надо полагать, еще не закончил. Гарри ухмыльнулся. - А ты хочешь, чтобы я замолчал? – спросил он. - А есть вероятность, что ты исполнишь мое желание? - Тебе нужно лишь вежливо попросить… - Тогда, пожалуйста, Поттер, заткни свою пасть, - тон Драко был светским, а лицо безмятежным. Но вот глаза настороженно следили за Гарри. - Интересное понятие о вежливости. Но, на этот раз, я приму такую просьбу. В будущем же советую тебе научиться употреблять меньше таких грубых фраз. На этом их обмен любезностями закончился, но меня не покидало ощущение, что они что-то скрывают. Однако думать об этом не хотелось, и я постаралась просто расслабиться. *** Неделя прошла незаметно. Я углубилась в учебу целиком и полностью, постоянно пытаясь заставить и ребят прилагать больше усилий. Драко и Гарри, например, нужно было как можно скорее нагонять нас, ведь они столько пропустили! Но эти лентяи делали все спустя рукава. Под натиском моих уговоров и выговоров, они занимались два-три часа в день, но этого было недостаточно. Когда у меня было свободное время, я пыталась разобрать с ними некоторый материал, и тогда они были весьма прилежны, но стоило мне заняться своими делами, как они тут же доставали игрушечный снитч и гонялись за ним по комнате, как ненормальные. Соперничество между ними в те дни иногда доходило до предела. - Предполагается, что вы – взрослые, - говорила я им, на что они лишь усмехались, трепали меня по плечу, и говорили, что я ничего не понимаю. Рон начал целыми днями пропадать на квиддичном поле, тренируясь не только с гриффиндорской, но и с хаффлпаффской командой. Амалия Уитби, капитан Хаффлпаффа, как я поняла по словам Рона, питает к нему определенные светлые чувства, и Рон с удовольствием принимает знаки её внимания. Только Джинни разделяла мой энтузиазм в учебе. Конечно, ей недоставало моего усердия, а время от времени, когда мы сидели в библиотеке, или в гостиной, выполняя важное задание, ей на ум вдруг приходила какая-нибудь тема для беседы, которую никак нельзя было отложить. Я не могла этого понять, поскольку, когда я читаю книгу или пишу эссе, то всегда вся поглощена процессом. Как в это время могут возникать посторонние мысли – я ума не приложу. Но в общем, мысль о предстоящих экзаменах немного пугала её, и она старалась сделать всё, чтобы получить хорошие оценки. Нередко она прибегала к моей помощи, и однажды заметила, что я хорошо объясняю и могла бы стать отличным преподавателем. - Не думаю, что мне хватило бы терпения, - ответила я, - Через пару лет я превратилась бы в профессора Снейпа и дети с ужасом плелись бы на мои уроки, а за спиной придумывали б мне обидные прозвища. Я почти вижу этого маленького запуганного мною мальчика, шепчущим своему другу «Сегодня у меня взыскание у профессора Воронье Гнездо», и личико его искривляется в ужасе и отвращении. Джинни рассмеялась на такой ответ, и заверила меня, что я себя недооцениваю. - Во-первых, тебе же хватило терпения нянчиться с Драко и Гарри. Больше того, тебе хватает терпения общаться с ними сейчас, хотя иногда они ведут себя просто ужасно. И я думаю, ты бы стала не Снейпом, а МакГонагалл. На нее ты похожа больше. Такая же правильная и строгая. - Чопорная, ты хотела сказать? – уточнила я с легкой насмешкой. - Ну, иногда… - А насчет правильности – я уверена, что мы совсем не знаем профессора МакГонагалл. Известно ли тебе, например, что она вышла замуж за своего преподавателя, который работал в Хогвартсе? - Нет! – воскликнула Джинни, её глаза тут же загорелись, - Не может быть! Откуда ты знаешь? - Мне сказал профессор Снейп, - ответила я, уже жалея, что заикнулась об этом. Вообще-то, я не сплетница, но теперь чувствовала себя именно ею. - Профессор Снейп? – удивилась Джинни, - И… зачем же он тебе это сказал? – спросила она подозрительно. - Ты задаешь слиш
