Понимая, что без палочки, без денег, без дома, я мало на что способна, я отправилась по первому адресу, где, я знала, мне могут оказать помощь. Я пошла к своей тете Мелинде. Но на пол пути остановилась. Те, кто пытался меня убить, считают меня мертвой. Они отобрали всё, что у меня было, они присвоили себе мое изобретение, над которым я трудилась полтора года – Лечащее заклинание… Безусловно, на нем можно заработать немалые деньги. У меня не было никаких доказательств того, что они пытались меня убить, и, кроме того, я боялась, что они могут повторить попытку, уже более успешно. И, наконец, мой мозг терзала мысль об отмщении. Желание поквитаться было сильным до боли. Нужно было постараться на время скрыть факт моего спасения. Поразмыслив, я отправилась к Дырявому котлу. Путь предстоял не близкий, пешком до него было очень и очень далеко. Спустя несколько часов, я, наконец, достигла цели. Справедливо полагая, что никто меня в моем новом обличии не узнает – смело вошла в паб. Только Косолапуса пришлось оставить на улице, слишком уж он приметен. Постаравшись изменить походку, я подошла к Тому и не своим голосом сказала: - Послушай, тебе не нужна лишняя пара рук? Том взглянул на меня, на мгновение его лицо замерло, но тут же он ровным голосом ответил: - Нет, мне рук хватает, но если ты ищешь работу, зайди в Ужастики Умников Уизли, я слышал, они ищут помощника в магазин. Конечно, нужно найти Фреда и Джорджа! Я поблагодарила Тома, и хотела уйти, но тут на глаза мне попался Ежедневный Пророк. «Лучшие уходят первыми», гласил заголовок. «Три дня назад в страшном пожаре в доме своих родителей-маглов, погибла прекрасная и юная Гермиона Грейнджер, боевая подруга Гарри Поттера, героиня Войны, обладательница Ордена Мерлина Второй Степени, молодой и талантливый ученый, самая красивая ведьма столетия согласно опросу журнала «Ведьмочка». По мнению специалистов, пожар произошел по вине самой мисс Грейнджер: оставив открытым огонь, на котором готовят пищу маглы, она уснула, и не заметила, как смертоносный пожар подобрался к постели Спящей Красавицы…». Я пробежалась глазами до конца статьи, и убедилась в том, что моя кончина ни у кого не вызывает сомнений. Бросив газету, я помчалась к дворику за Дырявым котлом, чтобы попасть на Диагон Аллею, но, оказавшись рядом с кирпичной стеной, вспомнила, что у меня нет палочки. Поняв, что делать нечего, я принялась ждать. Спустя несколько томительных минут, а, может быть, и полчаса, из дверей Дырявого Котла показался седой маг в изумрудной мантии. Я принялась делать вид, что ищу что-то на земле. - Что-то потеряли, мисс? – спросил волшебник, но только я подняла к нему своё лицо, он тихонько ойкнул. - Да, мамину сережку, - ответила я чужим голосом. Ком в горле лишь поспособствовал тому, чтобы голос вышел совсем не похожим на мой. Когда колдун открыл проход на Диагон Аллею я резво вскочила, и, с возгласом «Нашла!», торопливо вышла на шумную многолюдную улицу. Стараясь не обращать на себя внимание, я, как серая мышка, пробиралась к магазину Уизли. Благо, любой, кто задерживал взгляд на моем лице, тут же отворачивался, настолько безобразным оно было. Я пообещала себе поплакать по этому поводу позже, когда мое будущее станет более или менее определенным. Наконец, добравшись до нужного места, я вошла в наполненный людьми магазин. Фреда и Джорджа нигде не было. Я подошла к стойке, за которой стояла молодая девушка, её лицо было мне смутно знакомо. Вероятно, она училась в Хогвартсе. - Простите, а где близнецы Уизли? – поинтересовалась я. - О, они на похоронах своей подруги Гермионы Грейнджер, - тихо, словно по секрету, ответила мне девушка, Я сглотнула. Жутко было слышать такие слова. - Я думаю, их сегодня уже не будет, - добавила она. - А где… вы знаете, где проходят… похороны? Мне очень нужно увидеть Фреда или Джорджа. - Да, знаю. Но вы туда просто так не попадете. Гарри Поттер и Рональд Уизли пожелали, чтобы похороны прошли в узком кругу, без лишней толпы и журналистов, поэтому вход туда строго ограничен. Я кивнула. - Но, знаете… вообще-то, у меня есть приглашение. Фред дал мне одно, но я не смогла бросить магазин. Понимаете, если бы и я ушла… мальчикам нужна была помощь. Я подумала, что пусть они спокойно попрощаются с подругой, а я поработаю. - О, а не могли бы вы дать мне свое приглашение? – спросила я, и внутри меня все напряглось, - Это очень-очень важно, поверьте. Я даже перестала дышать. - Хм, пожалуй… Только прошу вас, мальчики очень опечалены гибелью мисс Грейнджер. - Это не займет много времени, уверяю вас, - заверила я девушку, стараясь не улыбаться от радости, - И я буду предельно тактична. Нехотя, она достала из-под прилавка конверт. - Внутри порт-ключ, коснетесь его, и окажетесь на месте. Я поблагодарила помощницу близнецов, и, не медля ни минуты, открыла конверт. Коснувшись черного кусочка пергамента, я переместилась на большое кладбище. Это было огромное открытое пространство, сплошь уставленное белыми надгробными плитами. Иногда, то тут, то там, виднелись статуи молящихся ангелов, или другие, более замысловатые скульптуры. Я сразу увидела «свои» похороны. Недалеко от того места, где я оказалось, была поляна, свободная от надгробий. Там стояло несколько больших скамей, на которых сидели люди, одетые в темные одежды. Все они сидели ко мне спиной, так что мне удалось незаметно подойти к ним и сесть на последний ряд. Окинув взглядом пришедших, я поняла, что здесь собрались все, кто знал меня, и кого знала я: фигура Хагрида, сотрясающаяся от слез, выделялась в первую очередь, рядом с ним в островерхой шляпе восседала профессор МакГонагалл, дальше мне было плохо видно, но, кажется, рядом с ними сидели и другие учителя, Невилл и Луна сидели на соседней скамье, держась за руки, сестры Патил тихонько плакали друг у друга на плече, Шеймус Финниган обнимал Лаванду Браун… Почти все присутствовавшие были знакомы мне с Хогвартса, но были там и ребята с работы. Тут мой взгляд упал на три знакомых фигуры, и я почувствовала, как ненависть вспыхнула в сердце. ОН сидел там, в компании своих телохранителей, тот, кто отправил меня на верную гибель. Джонфранко Брутто, самый мерзкий и подлый из всех людей, которых я когда-либо видела. А эти двое его верных псов, сидели со скорбными лицами, как будто это не они бросили меня в горящем доме подыхать как дворовую собаку. Заставив себя успокоиться, я взглянула на то, что происходило впереди. Там, в центре, возвышалась прекрасная беломраморная скульптура Афины, богини войны и победы, мудрости и знаний. Рядом стоял Гарри. От вида его поникшей фигуры мне стало так тоскливо на душе, что захотелось разрыдаться. - Мы собрались здесь, чтобы проводить в последний путь, - вдруг начал Гарри хриплым голосом, - Нашу верную… подругу… нашу… Голос его срывался, и я видела, как тяжело ему давалось каждое слово. - Для меня она была больше, чем другом. У меня никогда не было настоящей семьи, но Гермиона была для меня сестрой, мудрой и верной, всегда готовой помочь… Иногда она сводила с ума своим всезнайством, - раздались нервные смешки, - Но её тяга к знаниям… была… удивительной… Я… мы столько пережили вместе, столько всего прошли, и я не представляю, где бы мы сейчас были, если бы не Гермиона. Когда я увидела, как по щеке Гарри катится слеза, я готова была вскочить с места, и крикнуть «Я жива, Гарри, вот я, здесь, с тобой!». Но взгляд упал на прямую спину Брутто и широкие спины его подручных, и я заставила себя сдержать порыв. Гарри продолжал что-то говорить, хотя удавалось ему это с большим трудом. Чуть поодаль стояли Рон и Джинни. Рон бережно обнимал плачущую сестру, глядя куда-то вверх, очевидно, не желая дать волю собственным слезам. Сердце разрывалось от тоски и жалости. Все эти люди страдали из-за меня, а я ничего не могла сделать для них. - Мы все скорбим по тебе, Гермиона, ты навсегда останешься в наших умах… и сердцах, - на последнем слове голос Гарри сорвался, и пробормотав «Простите», он отошел к Рону и Джинни. Я надеялась только, что никто больше не захочет произносить прощальную речь, я боялась, что сердце не выдержит такого испытания. К счастью, либо все, кто хотел, уже высказались до моего появления, либо никто больше не пожелал сделать этого, но гости начали вставать по очереди, и класть цветы рядом со скульптурой. До меня начали долетать обрывки фраз из разговоров присутствовавших. «…Такая молодая…» «… Не нашли тела…» «…Сгорела заживо….» «…Бедная девочка….» «…Такая умная…» «… ждало такое будущее…» «… могла стать великой…» Не желая больше слушать это, я начала незаметно подбираться к Гарри, Рону и Джинни. Те стояли втроем в сторонке и молча смотрели в никуда. Взгляды всех троих были расфокусированы, в глазах стояли слезы. Любимые мои, скоро вы узнаете правду, потерпите еще чуть-чуть, совсем немного. Резкий итальянский акцент заставил меня остановиться. К ребятам подошел Джонфранко Брутто. - Я хотел бы выразить свои соболезнования. Я очень сожалею о гибели Гермионы, она была прекрасным ученым и хорошим человеком. Я спонсировал её последний проект, жаль, очень жаль, что ей не удалось закончить его. Ребята лишь кивнули и пробормотали слова благодарности. Наконец, Брутто отошел, но я понимала, что не могу открыться друзьям прямо здесь. Но без палочки я ни на что не способна, и не смогла бы аппарировать за ними, когда им вздумалось бы уйти. Поэтому я решила дождаться, пока они решат аппарировать, и схватиться за кого-нибудь из них. Это могло быть опасно, но я не видела другого выхода. Хотелось раскрыть им правду как можно скорее, потому что видеть как они страдают было невыносимо. Вспомнив, что Джинни оказалась наиболее способной к аппарации, я решила схватиться за неё. Главная опасность заключалась в том, что Джинни, не ожидая необходимости аппарировать вдвоем, могла случайно оставить на кладбище, например, мою голову, или руку. Дабы этого не случилось, необходимо было вцепиться в неё очень крепко, прижавшись всем телом. От волнения и напряжения мои руки тряслись, а желудок скручивало до боли. Нельзя было отвлекаться ни на что, ребята могли аппарировать в любой момент. Я прислушивалась к их разговору, но из-за гула голосов других людей почти ничего не слышала. Несколько раз к ним подходили еще какие-то люди, желающие выразить соболезнования, но в основном их старались не трогать. Все понимали, что им должно быть тяжелее всех, да и словами горю не поможешь. Наконец, я заметила, что люди начали расходиться, и сделала еще несколько робких шагов к друзьям. Я стояла, неудобно скрючившись, исподлобья рассматривая статую. Но уши были навострены, а тело натянуто, как струна. В любой момент я готова была совершить прыжок. Я оказалась совсем близко к ним, когда услышала голос Гарри: - Пожалуй, мы можем… идти… Я больше не могу. -Да, сейчас, - ответила Джинни. Она подошла к статуе и положила к её подножию две белых лилии. Несколько секунд стояла рядом и смотрела на огромную кипу цветов, что оставили мне, потом шепнула что-то, и вернулась к мужу и брату. - Аппарируем, - сказала она. Гарри и Рон, бросив последний взгляд на Афину, исчезли, через секунду это попыталась сделать Джинни. Резко вскинув голову, я огляделась по сторонам, проверяя, не наблюдает ли кто-нибудь из тех, кто еще не ушел, за нами, и бросилась к подруге. Та не успела отреагировать, и нас обеих затянуло в вакуумную трубу. Через несколько секунд нас выплюнуло прямо на пол в гостиной дома Гарри и Джинни. Если бы Джинни перемещалась одна, то, конечно, она бы не оказалась сейчас лежащей на полу и отплевывавшейся от воды из вазы с цветами, которая упала с журнального столика прямо мне на голову. Слава Небесам, я не потеряла сознание, потому что ситуацию нужно было прояснять немедленно. К тому же, не хотелось, чтобы друзья сразу увидели мое лицо. Я быстро вскочила и повернулась к Джинни, а также стоявшим рядом Гарри и Рону, лицом. Несколько секунд тишины, и, наконец, Гарри спросил: - Кто вы? - Это я, - помедлив, ответила я, - Гермиона. Несколько секунд ничего не происходило, и вдруг меня кто-то резко развернул. Я поспешно спрятала лицо в ладонях. - Нет! – воскликнула я (заменишь может? Слишком много «я»), - Не смотрите на меня. Я… - Гермиона? – дрожащим голосом произнес Рон. - Пожалуйста, убери руки, - прошептал держащий меня за плечи Гарри. - Только не пугайтесь, - тихо сказала я. Затем опустила руки и взглянула на друзей. Джинни вскрикнула. Сначала я подумала, что от ужаса, но потом она бросилась ко мне и стиснула в объятиях. - Гермиона, - сквозь слезы пробормотала взволнованная подруга, - Гермионааа. Гарри и Рон последовали её примеру.
Значительно позже, когда мы все немного успокоились, мы прошли на кухню. Джинни приготовила чай, и я поняла, как сильно проголодалась. Но времени на еду не было – нужно рассказать ребятам, что произошло. Когда я закончила рассказ, они были в ярости. - Я убью этого мерзавца! – воскликнул Рон, сжав кулаки, - Нет, лучше я набью ему морду, и брошу валяться где-нибудь в Запретном Лесу. - У меня несколько иные планы на его счет, - ответила я, - Я отомщу, но моя месть будет более тонкой. И более болезненной для него. - Что ты собираешься делать? – спросил Гарри. - На время исчезну из магического мира. Пусть он думает, что действительно убил меня. Пусть пройдет год, или два, он забудет обо мне, и вот тогда-то я и появлюсь. Но нет, ни как Гермиона Грейнджер. Теперь меня зовут Элинор Дэшвуд Я сделаю так, чтобы он доверился мне, узнаю его самые страшные тайны, выведаю, что для него самое ценное в этой жизни, и лишу его этого. Заставлю потерять всё, что ему особенно дорого. - И мы тебе поможем, Гермиона, - сказал Гарри, помолчав. - Да, мы с тобой, - подтвердил Рон. - А вот и Косолапус, - сказала Джинни, указывая на мохнатую тушку моего кота, бегущего к дому.
